|
Важно
восседал на
троне
Хитрозлобный Асмохатта,
И не ведал,
сто
случилось
от него за
девять
царств.
А за морем
жил Кимури,
Рыже-дымчатый
насмешник,
Тот, что
был един в
двух лицах,
Хулиган и
светлый ханьо.
Услыхав
однажды
песню
О
прекрасном
Абихане
И его
подруге Кэти,
Их страданьях
и мученьях,
Огорчился
он ужасно,
Аппетит
посеял
где-то,
Все дела
забросил напрочь,
И решил он
их спасать.
И в поход
свой
выступает
Он в обеих
ипостасях:
Впереди
шагает воин,
Распушённый
и лохматый,
Грозно
уши
прижимает
И нахально
корчит рожи
Всем, кто
рядом
оказался,
А порой
язык
покажет.
В общем,
наглой
рыжей мордой
Величается
за дело.
На плече боккен
он тащит
Из литой
резины
черной,
Славный
меч зовется
этот
Словом «демократизатор»
(из того же матерьяла).
А на поясе
есть ложка,
как
положено в
походе,
и вмещает
эта ложка
в себя
сразу бочку
меда.
А за ним
ступает
дева,
Что Кимури-тян
зовется,
В кимоно
цветов
янтарных
И с
кудрями
цвета меди.
Крепко
держит нагинату,
Что одним
волшебным
словом
В кисть оборотить
возможно,
И писать
сказанья ею,
Заклинанья
и дразнилки.
Их
назвать
заумно
можно
Анимой и Анимусом,
Только
вам, услышав
это,
Оба враз
дадут по шее
с двух
сторон
одновременно
За латынское
ругальство.
*
Сам с
собой
посовещавшись,
Разделился
наш
спасатель.
И поворотила
дева
Юго-западной
дорогой –
К землям
Африки
великой,
В поисках прекрасной
Кэти,
В этих
землях запропавшей.
А Кимури-сан
нахальный,
Распушась
ужасно
грозно,
Так, что
лишь его завидя,
Можно
ветошью
накрыться
И ползти
под кустик
тихо,
Иль
закрыться в
туалете,
По степи
пока гуляет.
Распугал
он всех
лошадок,
И кумыса
производство
Очень
скоро
прекратилось.
Застращал овец
он робких,
Расшугал
их по
ущельям,
А иных и
вовсе
скушал,
пробавляясь
шашлыками.
Распугал
он слуг-ракшасов,
Что
скотину
выпасали.
Понемногу
оскудела
Степь
Великая, что
кормит
Хитрозлобнейшего якши.
Ходит-бродит
здесь
Кимури,
Честным
людям байки
травит,
Или даже лепит
корки,
Или
жуткие
страшилки
Им читает
на ночь
глядя.
В общем,
людям с ним
не скучно.
Кто-то
ржет, а кто-то
плачет.
Все его
охотно
кормят,
Те – чтоб
рассказал побольше,
Дал
возможность
посмеяться,
Эти – чтоб
ушел скорее,
Или рот
заткнул
едою,
Замолчав
хотя б под
утро.
Так
унынье
отступало
Среди
бедного
народа,
Злу вдруг
стало
тесновато,
Мгла от
смеха
стушевалась.
*
Дева
длинною
дорогой
Добралась
до главной
цели –
До горы
Килиманджаро
И
кальдеры Нгоро-Нгоро.
Где-то
здесь
скрывалась Кэти,
Сторонясь
людишек
жалких,
Своего
стыдясь
паденья
И
оплакивая
принца.
Только
львы и
носороги,
Только
зебры и
жирафы
Ее видели
в то время.
Так жила
она
печально,
И слезами
орошала
Маловодный
заповедник,
Отчего
расцвел он
пышно.
И одним
прекрасным
утром
К ней в
жилище входит
дева,
Что Кимури-тян
зовется,
И ведет
такие речи:
«Ах ты,
глупая
девица,
ты зачем
сюда
забралась?
Здесь
такой
медвежий
угол,
Даже
львиный и жирафий,
Ты живешь
тут на
природе,
А
прекрасный
принц
томится
В
отвратительной
темнице.
Думаешь,
что ты
слезами
Горю
этому
поможешь?
Это есть
отнюдь не
Дао!»
Так
ответила ей Кэти,
Дева с
темными
глазами:
«Свой
позор я
здесь
скрываю!
Хитрозлобный Асмохатта
Соблазнил
меня
бесчестно,
Принца
милого
обличье
Для того
бесстыдно
принял.
Как
явлюсь я к
Абихану,
Как в
глаза ему
смотреть
мне?»
Отвечала
ей Кимури:
«Обмануться
может
всякий!
Научу
тебя я, Кэти,
Смыть с
души твоей
бесчестье,
Тело
нежное
очистить.
Думай о
чужом
несчастье!
Ну а грязь
мы
отстираем».
Повела ее
Кимури
По горе
Килиманджаро,
Семь
истоков
показала
Рек великих,
полноводных,
И сказала
нежной Кэти:
«Окунись
ты в эти воды,
что в
снегах
берут
начало,
чистых,
как богов
слезинка,
белых, как
наряд
невесты
и
холодных,
как собаки!
Смоют эти
семь
потоков
С тела – рук
следы
немилых,
И с души
твоей
бесчестье.
Закалят еще
на совесть
Сразу
тело и
характер!»
У прекрасноокой
Кэти
Разом
высохли
слезинки:
«Я же стану
так
ледышкой!
А нельзя
ли
по-другому?»
«Нет,
нельзя! -
кричит
Кимури,
-А кому
легко
сегодня?
Как
закончишь
ты купаться,
Я тебе
вручу
оружье
Против злобнейшего
якши!
Ну-ка, Кэти,
живо в воду,
Дурь из
головы повымой!»
Кэти,
нежная
девица,
Шмыгнув
носом
напоследок,
Прыгнула
в источник
чистый,
Огласив
округу
воплем
Так, что с
неба гриф
могильный
Рухнул в
обморок от
страха.
Стиснув
зубы, мчится
дева
До
источника
второго,
Бегом
быстро
согреваясь,
И
наставницу
ругая
За
садистские
советы.
Позади
шестой
источник,
Дева
нежная
упорно
Грязь с
себя водой
смывает.
И при этом
дева Кэти
Говорит
такие речи,
Что
вокруг
трава
пожухла,
Змеи
дохнут
кверху пузом.
(А вода –
плюс два на
солнце…)
Вот,
закончив
омовенье,
И стуча
зубами
громко,
Дева Кэти
ожидает:
Чем
наставница
поможет?
«Славно, -
говорит
Кимури,
вот
теперь я
вижу
личность,
а не
сломанный
цветочек,
не
поникшую
ромашку!
Вот тебе шотган отменный
И
серебряных
патронов
Килограмм,
а то и больше.
Только
это все
детали!
Это так,
для мелкой дряни.
Нужно
против Асмохатты
Знать
такое
заклинанье,
Чтобы все
его
коварство
До души не
допускалось,
Отлетало
просто с
визгом!
Повторяй
его за мною,
Выучи его
на совесть,
И
коварные
злодеи
Что девиц
пугают
нежных,
Им мозги
нещадно
пудрят,
И
трусливо
соблазняют
Под чужой
к тому ж личиной,
Власти
всей своей
лишатся!
Но к
любимому
мужчине
Применять
остерегайся:
Нанесешь
ему обиду
И ущерб
его
здоровью,
Может
быть, необратимый.
И других
мужчин невинных
Не
прикладывай
им, дева,
Будь к
мужчинам
справедлива».
Выучивши
заклинанье,
Кэти
собралась в
дорогу:
Камуфляж
она надела,
Сапоги из
крепкой
кожи,
На ремень
из львиной
шкуры
Свой шотган
повесив
гордо,
Изрекает
дева Кэти:
«Берегись
же, Асмохатта!
Я спасти
желаю
принца,
Я иду в
поход с
друзьями!»
Ну а
хитрая
Кимури,
Обратив
оружье
кистью,
Сочиняет
заклинанья,
Пишет их
на чем
попало,
И
волшебную
дорогу
В степь
немедля
открывает.
*
Хитрозлобный Асмохатта
Наконец
обеспокоен
И кумыса
дефицитом,
И нехваткой
даже сыра,
Уж не
говоря о
мясе.
«Что такое
происходит?»-
слуг
спросил ужасный
якша,
«Разузнайте
все немедля!»
Слуги
вскоре
возвратились,
Фонарями
под глазами
Осветив
себе дорогу,
И
трясутся их
колени.
«О великий Асмохатта!
Люди
просто
охамели!
Не дают нам
даже сыра,
Уж не
говоря о
мясе,
Требуют у
нас талоны,
Разрешенья
и печати.
А другие
оскорбляют,
Обзывают
продразверсткой,
Посылают
во все дыры,
Мы таких
дорог не
знаем!
Нет
кумыса в
степи нынче,
дефицит
случился
сыра,
маловато
стало мяса –
не хотят
они
делиться,
говорят –
самим не
хватит!
Ходит
среди них
Кимури,
Некто с
наглой
рыжей мордой,
Все
излишки
подъедает,
Это он
мутит
народец!
То он
байки им
расскажет,
То
подбросит
им идею
Под
названьем
«коммунизма»,
Чтоб тебя людишки
свергли!»
Рассердился
Асмохатта,
И велел
поход
готовить –
Усмирять людишек
дерзких.
Предварительно
же сделал
Он учет
своих
запасов,
Мяса, сыра
и кумыса,
И напитка
«Мукузани»,
Что
подсовывал
он принцу,
Сам же эту дрянь не
трогал.
«Мукузани»
уж кончался,
Абихан
был даже
трезвый,
Над
врагом он
издевался:
«Даже
умереть согласен
я
голодной,
страшной
смертью,
чтоб твои
несчастья
видеть!»
Тут
раздался
стук в
ворота!
*
Повелитель
Асмохатта
Возмутился
очень
сильно
И
отправился
проверить,
Кто ему там в
дверь
дубасит,
Разглядеть
мерзавца
лично.
У ворот
стояли трое:
Некто с
наглой
рыжей мордой
Колотил
мечом в
ворота,
Может
быть,
воображая
Себя
лордом Финголфином
А
противника Морготом.
Был он
сходен с Ину-яшей,
Только более
кошачий,
Имел ушки
на макушке,
Гриву
рыжую
топорща,
Ухмылялся
во все зубы.
Меч его
был цветом
черный,
От ударов
не тупился;
А еще
махал он
ложкой
И грозил
сожрать всю хавку.
Рядом с
ним стояла
дева
С
медно-рыжими
кудрями,
В кимоно
цветов
янтарных,
С
хулиганом
ликом сходна
Как
сестра
похожа с
братом.
Дева
кисть в руке
держала
И писала
на воротах
И на
крепких
замка
стенах
Очень
вредные
посланья –
В нафиг, в
пень и даже
дальше.
Кто же
это рядом с
ними,
В
камуфляж
одет
зеленый,
В крепкие обут
сапожки,
И ремнем перепоясан
С кобурою
для шотгана?
То
явилась
дева Кэти!
Друга
вызволить
из плена
Жаждет
милая
девица
Отомстить
злодею якше!
Где ее
девичья
нежность? –
Ярость
блещет в
этом взоре!
Где же
девичья
стыдливость?
-
Под
замком закрыта
в сейфе
До времен до
подходящих,
А снаружи –
жажда битвы!
«Выйди,
подлый трус!»
вскричала
дева с
темными
глазами,
и две
наглых
рыжих морды
ее хором
поддержали:
«Выйди,
Леопольд,
голубчик!»
Тут к ним
вышел Асмохатта,
Хитрозлобный
страшный якши,
И повел
такие речи:
«Ба-ба-ба,
кого я вижу?
Знать, прекрасноокой
Кэти
Одной
ночи было
мало,
Повторенья
захотелось?»
Руки Кэти
задрожали,
Залилися щеки
краской,
Но,
припомнив
наставленья,
Она
дерзко
отвечала:
«Больно
надо, хам
немытый!
Я пришла
сюда за
принцем,
Что в
плену твоем
томится,
Что
доныне в
башне заперт!»
Якши
дальше
издевался:
«Хорошо,
зайди, будь
гостем,
проведу
тебя я к
принцу;
Больно
хочется
увидеть,
Как тебя
он прочь
прогонит,
Ненадежную
подружку!»
«Наплевать!»
– сказала Кэти.
«Друга
милого на
воле
я
намерена
увидеть,
дальше
пусть живет,
как хочет.
А тебя –
увидеть
мертвым!»
Асмохатта
удивился
Услыхав
ответ тот
дерзкий,
И задумал
заклинаньем
Деву
храбрую
опутать.
Лишь
читать его
он начал,
Помешал
ему Кимури;
Парень
стал
ругаться
громко,
Дева –
сочинять
дразнилку,
Пародировать
заклятье.
И от этой
перебранки
Заклинанье
стало пшиком.
А потом Кимури-дева
Свои чары
сотворила,
Под конец
сказала «мяу!»
-
Тотчас в
замке Асмохатты
Весь
кумыс
оборотился
Первокласснейшим
кефиром!
Оттого
волшебной
силы
Поубавилось
у якши
Раза в три,
никак не
меньше –
Без
чудесного
напитка!
Осерчавший Асмохатта
Достает
свой меч
волшебный,
Чтобы
дерзких
хулиганов
Изрубить
тотчас в
капусту.
Прошептала
дева деве:
«Я тебя
чему учила?»
Гордо
выпрямилась
Кэти,
Храбро
демону
сказала:
«Ничего
тебе не
сделать!
Палкой
нас не
напугаешь!
Тоже мне,
махаться
вышел.
На тебя
управу знаю!
Я таких
заклятьем
встречу:
«Все вы,
мужики,
козлы!!»»
От такого
заклинанья
Враз у
эрла Асмохатты
Опустилось
все, что
можно:
Настроение,
либидо,
Руки и
температура,
И
давленье
кровяное
За
компанию
упало.
Тут шотган
достала
дева
И
серебряную
пулю
В супостата
выпускает,
Угодив
ему в
желудок.
Приключилось
тут у якши
Несварение
желудка…
Якши
пожелал
кумысом
Укрепить
свое
здоровье –
Глядь,
кумыса
больше нету!
Лишь
кефир везде
плескался…
И своей
волшебной
силы
Злобный якша враз
лишился.
Без своей
волшебной
силы
Стал он
просто Асмохаттой:
Молодым,
но
кривоногим,
Неумытым
человечком.
Подскочил
к нему
Кимури
От души
мечом
пригладил,
Впрочем,
стороной
тупою.
Верный «демократизатор»
Возымел
эффект
немедля:
Эрл
ужасно
устыдился
Всех
своих
замашек
царских.
И решил
уйти в
пустыню,
В
монастырь
иль сразу в
тундру,
Замолить
там
прегрешенья.
Добивать
его не стала
Кэти,
яростная
дева:
Она к
башне
побежала –
Принца
выпустить
на волю,
Пристреливши
по дороге
Восемнадцать
штук ракшасов.
А Кимури
мчался в
погреб,
Разгоняя
слуг пинками
И
размахивая
ложкой.
Жрать
кефир он
собирался!
И весь слопал
в два
присеста –
Выхлебал
большие
чаны,
мехи
высосал
досуха,
разгромив
врага
хозяйство.
На вратах Кимури-дева
Оставалась
развлекаться:
Верною
волшебной
кистью
Так она
разрисовала
Всех, кто
убегал из
замка,
Что себя
не узнавали
Ни кроты,
ни злые гули.
Они тут же
разбегались
Превратясь во
что попало:
Муми-троллей, сниффов,
снорков
Храбрых
черепашек-ниндзя,
Хомяков
огромных,
хищных,
И летучих бегемошек.
Вот
спустилась Кэти с
принцем.
Абихан
весьма
смущен был,
Что его
спасает
дева;
Огорчен
ее был видом
Столь
воинственным
и гордым.
Но явился
тут Кимури,
Стал всех
угощать
кефиром,
Принца
съездил по
загривку
И сказал
слова такие:
«Что, красавчик,
нос
воротишь?
Где
найдешь
такую деву,
Что не только
ложе греет,
Но в бою
прикроет
спину?
Щас сопру
и сам женюсь
я!»
Говорит Кимури-дева:
«Что, о
принц, ты так
печален?
Соверши
же новый
подвиг,
Тем
развей свое
смущенье.
А в походе
и сраженьях
Вам не
нужно
разлучаться;
Милый
друг отныне
рядом,
Нет причины
для
сомнений,
Нету
повода для
скуки!»
Принц
немедля
согласился,
Обвенчался
тут же с Кэти
И
отправился
в саванну –
свадьбу
отмечать
охотой.
А Кимури
оставался
в бывшем
замке Асмохатты
Пока там
припасы
были.
Как
подъел все
сыр и мясо –
В путь
обратный он
пустился,
Сам с
собою хором
песни
Всю
дорогу
распевая.
Так
Кимури,
светлый ханьо,
Степь
великую
очистил
От ракшасов
и от якшей
И
избыточных
продуктов,
чем
продукты
спас от
порчи,
а народ – от
тьмы и
страха,
И героя
еще долго
Прославляли
в анекдотах.
|
